Написано в сооавторстве с туркменским писателем Тувакбаем Сапаровым, Газетное редактирование Раисы Василенко
СОРОК КРАСАВИЦ
Рыжеватого вестового из милиции на такой же рыжей кобыле Егенмет заметил, когда тот замаячил за кроной густых деревьев на краю села, где строился очередной дом.
Милиционер спешился и попросил следопыта отойти в сторону.
- Беда, Егенмет-изчи, - зашептал он, - банк в райцентре ограбили. Убит милиционер из ночной смены. В области уже знают и требуют немедленной поимки пяти грабителей.
- Вот как, - улыбнулся Гырма в свои усы, - даже знают, сколько было нападавших? А что сами-то не бросятся в погоню?
- Вам шутить, уважаемый, а ловить некому. Следователь топчется в банке и все повторяет: два мешка денег, два мешка денег…
- А что можно купить на эти деньги? - спросил Егенмет, хитровато прищурясь.
- Даже не знаю. Много. Ну, корову с телятами, баранов там, кетмень… Нет, два кетменя…
- Эх, ты, кетмень! Кто грабит банк, лопаты не покупает.
В райотделе милиции следопыту представили нового следователя прокуратуры Мухаммеда Гаипова. Тридцатилетний мужчина из фронтовых разведчиков.
- Понимаете, Егенмет- ага, два мешка денег! Вся районная выручка за месяц. Следили за банком, знали, когда напасть.
Лучи полуденного солнца косо падали сквозь зарешеченные окна небольшого кирпичного здания. У порога банка лежал в крови тот милиционер из ночной охраны. Он был убит ножом прямо в сердце. Бедняга, по-видимому, даже испугаться не успел, когда его ударили в грудь большим тесаком.
В глубине второй комнаты стоял настежь открытый сейф.
Невероятно, как уместились в нем два мешка. Замок разворочен притянутой на проволоке гранатой.
Начальник милиции и его заместитель с интересом следили за действиями Гырмы. Но в помещении его уже ничего не интересовало, и он быстрым шагом вышел на улицу, старясь не глядеть на ярко освещенные места.
Увидев у двери обилие следов, Гырма съязвил:
- Похоже, здесь побывал целый полк следователей.
Но вот он метнул взгляд на первое окно банка, заметив на его наружном подоконнике что-то интересное. Молодой следователь ринулся за ним:
- Что там, Егенмет-изчи?
След сапога. Кто-то из грабителей, видимо, подъехав на коне, оперся или оттолкнулся от окна.
- И правда, теперь вижу след. Как я его сам не заметил? Сапог недолгой носки, вон как отпечатались контуры шипов! Судя по ширине – размер – 44-й. Прав ли я?
Егенмет внимательно посмотрел на новенького и поощрительно кивнул головой:
- Вы наблюдательны, молодой человек. И каковы выводы о внешности этого человека?
- Судя по размеру сапога, это – крепкий, физически развитый человек, роста не меньше 170 сантиметров, веса не меньше 70 килограммов…
- Думаю, что вес у него был около 90 килограммов, - поправил следователя Гырма.
- Почему, разве след сапога и это говорит?
- Нет, я сужу по следу сильно вдавленного заднего копыта его коня. Оно как раз находилось тогда под седоком…
Мухаммед только развел руками.
Он еще что-то долго говорил, но Егенмет уже тронул своего коня. На ходу он обратился к начальнику милиции:
- Дайте нам с собой еще того рыжего вестового, что за мной приезжал. В сопровождение.
- Рыжие все портят, - засмеялся начальник, - а когда приведешь к нам бандитов?
- Не знаю. Но если в ближайшие дни их не доставят сюда связанными, то дело считайте безнадежным…
- За тобой, Егенмет, вроде бы никогда не числилось таких проигрышей.
Гырма не стал слушать, он кивнул головой рыжему милиционеру, и тот тронулся вслед за следопытом.
Следы привели в село Дышкы.
- Правильно едете, аксакал, - одобрил выбранный путь следователь, здесь живет известный вор Какабай-бала.
- Вот именно, известный вор, а не убийца, - сердито отрезал Егенмет.
В Дышкы Гырму встречали с почетом и уважением, предлагали остановиться на ночь, но следопыт вежливо отказался, и небольшая группа двинулась дальше.
Они миновали дом Какабая-бала к великому неудовольствию рыжего вестового. Тот считал дело ясным и с неохотой, ворча, следовал за Егенметом
Осталось позади и село Харазчи, показались дома аула Ёмик. Но и здесь всадники не остановились, а направились прямо к мосту Жендара, перекинутого через арну Гылычбая и уткнулись в бывший Ханский тракт. Однако невидимые почти следы вели в центр большой лужи, чему следопыт довольно улыбнулся: отпечатки лошадиных копыт по выходе из болотца стали похожими на прекрасные слепки, богато рассказывающие как о самих животных, так и об их ездоках. Заметив на себе взгляд следователя, Гырма пояснил свою улыбку:
- Их было трое. О том, коренастом, мы уже знаем, двое других были полегче. У одного из них лошадь явно не своя – или украденная, или взятая на время. Это заметно по ее шараханьям: не привыкла к ездоку. Второй…
Следопыт задумчиво посмотрел вперед, оглянулся на рыжего сопровождающего:
- Послушай, друг, едем вместе, а я тебя, вроде, не знаю. И имени твоего не спросил. Со мной так редко бывает.
- Бегенчбай я. Сын пастуха Дурдыбая из Чуйрук-кала.
Гырма досадливо хлопнул себя по лбу:
- Вах-вах, как же я опростоволосился! Ну как же, пастуха такого я знаю. И видел лет десять назад его сыновей. Один из них был немного рыжим. А это, оказывается, ты! Вот второго я уже, наверное, не вспомню.
- Мой брат тоже работник милиции, - почему-то угрюмо сказал рыжий. – Его зовут Зерипбеком.
- Так это тот, у которого на левой ноге был глубокий шрам… Ну, допустим, от кетменя?
Рыжий милиционер встрепенулся. В его глазах проскочил огонек недовольства, а следопыт, как ни в чем не бывало, продолжал:
- Вот второй спутник того толстяка двигался на очень дисциплинированной лошади, прошедшей строевую выучку. И, если внимательно присмотреться, то можно заметить с левой стороны хода его лошади, выпадающие волоски. Словно человек сильно прижимал ее бок левой ногой, побывавшей в переделке.
Рыжий милиционер вдруг резко хлестнул свою лошадь и вырвался вперед шагов на пятьдесят, затем, словно одумавшись, осадил животное. Егенмет самому себе одобрительно кивнул головой.
Крепость Болдумсаз виднелась на юго-западе. Следы вели к широко известному кладбищу Арык-Ишан-Баба. Здесь, судя по характеру отпечатков, всадники привязали лошадей к толстой иве и вошли в мечеть. В метжите они отдохнули и снова двинулись в путь. Сегодня, в пятницу, была саадака. На следопыта и его спутников, похоже, не обратили особого внимания, так как люди были заняты святым делом. Сам же Гырма посчитал невежливым и оскорбительным задавать какие бы то ни были вопросы на интересующие розыск тему. И они снова тронулись в путь.
Егенмет, похоже, увлекся погоней так, что почти не обращал внимания на сопровождавших. Они, несмотря на выучку, стали выдыхаться, но старались не показывать вида. И только поздно вечером, у пристани Мангит, после преодоления подъема на возвышенность Губадаг, Гырма сочувственно посмотрел на своих спутников:
- Решено, едем в чайхану. Уж мимо нее никто здесь не проходит.
Приезд знаменитого следопыта и представителей органов явно не обрадовал толстого чайханщика Шакулибека. Он подобострастно встал перед прибывшими и, стараясь как можно радушнее улыбаться, пригласил их не на веранду своего заведения, а в дом, в небольшую, но уютную комнату для гостей. Здесь чинно представились друг другу. Следопыт сказал:
- Дорогой хозяин, извини, что вмешиваюсь в твои дела, но недавно у тебя были гости. Нам важно знать, куда они поехали дальше?
- Да, да, это мои дальние родственники наезжали.
- Богатый ты человек, - не унимался Егенмет, - если дальних родственников встречаешь так по-царски!
Он выдержал паузу и добавил с явной издевкой, сквозь которую прорывался гнев:
- Здесь, судя по запаху, гости твои угощались отменным терьяком…
Чайханщик, казалось, вот-вот упадет в обморок.
- И специально вызволили из садка двух сомов… Это очень дорого по нынешним временам.
Шакулибек инстинктивно схватился за сердце, но, как всегда бывает у изворотливых людей, быстро взял себя в руки:
- Да, я уже слышал, что люди говорят об ограблении банка. Сюда вести доходят быстро: переправа! Я же знал, что без вас, уважаемый Егенмет-ага, дело не обойдется.
Ужин и трудная дорога сделали свое дело. Егенмет и сопровождающие его быстро легли спать.
«Все верно, и «гости» и терьяк. Но откуда взял Гырма сомов из садка? Надо бы завтра спросить. Да, очень интересный и умный человек этот Егенмет!» – подумал следователь прокуратуры и уснул.
Но утром ему было не до этих вопросов: они не обнаружили ни гостеприимного чайханщика, ни… рыжего милиционера.
Чайхана стояла в несколь¬ких десятках метров от реки, спуск к воде был крутым. Преследователям грабителей банка после исчезновения чайханщика и милиционера, казалось, было не до красот, окружавших их на этом кру¬том берегу Амударьи. Ближе к переправе спуск к воде становился бо¬лее пологим, дорога к парому прорывалась сквозь густые заросли тамариска. Дальше начинались тугаи.
Myхаммед Гаипов, следо¬ватель прокуратуры, пере¬ключаясь на мучавшие его с ран¬него утра мысли, сказал:
- Сбежал чайханщик. Это вроде понятно. Но милицио¬нер? Почему предал он?
- Я не уверен, что он преда¬тель. Врагом власти стал его брат. Ночью я слышал, как наш рыжий уходил.
- И вы его не остановили?
- Зачем? Ему есть что ска¬зать Зерипбеку...Поехали, они ждать не будут.
Но их ждали. Слухи о при¬бытии знаменитого следопы¬та взбудоражили людей. Ка¬питан парохода, коренастый мужчина с окладистой боро¬дой, какую носили уральские староверы, обосновавшиеся с давних пор в Нукусе, покури¬вал трубку. Когда Гырма подъехал к судну, он привет¬ливо махнул рукой:
- Салам, яшули!
Егенмет спешился, отдал поводья следователю, а сам поднялся на колесный пароход, протис¬нулся на капитанский мос¬тик. Зрители с парома виде¬ли, как они обнялись, словно давнишние друзья.
- Салам, Чувиль!
Капитан Василий Чувилёв улыбнулся:
- Кого потерял, Гырма?
- Два мешка.
- Не буду спрашивать, с чем. А вот вчера были сомнительные людишки с грузом на пароме, но держались тихо, словно арестованные. С ними был милиционер.
- А не заметил ли ночью лодки или плота?
- Видел около полуночи, как толстячок один заспешил на лодке на тот берег... А чуть позже всадник проскакал к дальнему броду. Опасный этот брод – метров семьдесят глубокой стремнины у право¬го берега. Мы называем ее «Радостью утопленника».
Капитан пыхнул трубкой:
- Со мной или к своему серьезному на вид товарищу пойдешь? Надо отчаливать.
Следопыт легко сошел с па¬рохода и перешел на баржу с многочисленными пассажи¬рами. Знакомые обступили его, стали расспрашивать о новостях. Кто-то поднес ду¬тар:
- Егенмет-изчи, просим, сыграйте. До того берега еще далеко…
На удивление многим, не знавшим Егенмета, они были поражены его сильным певческим голосом. Но больше их поразили слова незнакомой песни о закате в пустыне. Об очень метких и глубоких чертах, придавших природе такой одушевленный вид. Казалось, люди встретились с очень хорошо и по-доброму знакомым человеком.
Уже у берега следопыт закончил петь. Дав немного отойти людям, негромко спросил:
- Кто видел чайханщика?
Паромщик, пожилой речник, не спеша разматывал ве¬ревку, чтобы бросить ее своему напарнику, застывшему в ожидании на берегу.
- Джума, - крикнул он бе¬реговому лодочнику, - на твоей лодке перебрался чай- ханщик?
Джума поймал веревку, так же молча стал накручи¬вать ее на причальный столбик. Минуты через две он громко сказал:
- Ночной гость попросил у меня коня и помчался к кре¬пости Кырк-Гыз.
- Значит, нам туда? – спросил следователь, но ответа не получил на столь неприхотливый вопрос.
Через час езды они замети¬ли вдалеке человека, сидяще¬го на обочине дороги. Чуть поодаль пасся конь. Судя по размерам сидящего, угадывался толстый чайханщик. Завидев своих вчерашних гостей, он бросился на землю, встал на колени:
- Егенмет-ага, прости! Шайтан попутал, когда узнал про деньги.
- Встань? - с презрением приказал Гырма. Встань, че¬ловек! Садись на коня, по до¬роге все расскажешь,
Они взяли чайханщика с двух сторон и тихим ходом продолжили поиски грабите¬лей. О них-то и стал расска¬зывать хозяин чайханы,
- Один из них мой дядя Ар¬тык, который недавно вер¬нулся из тюрьмы. Ему дали десять лет за нападение на за¬готовителя. Когда он с други¬ми приехал ко мне, я понял, что-то случилось...
- Шакули, не нужны твои впечатления, - сказал Гырма. - Кто был с ним? Берды-бай, твой племянник из Мангита? А с ним еще милицио¬нер?
- Вай, вай, от вас ничего не скроется...Так оно и было.
- Как вел себя милицио¬нер?
- Он был мрачным и все скрипел зубам. Мой дядя да¬же засмеялся: «Зерипбек, ты как девушка перед выданьем за старика. На, потяни дымок... Смейся, пока!»
- Ты знал, что они ограби¬ли банк?- спросил следова¬тель.
- Нет, нет,- запричитал чайханщик,- но я видел, что дядя и племянник довольны, что у каждой лошади по два хурджуна, которые сняли я внесли в дом. Артык тогда по¬шутил: “Дважды два четыре. А все равно — два!”
Следователь посмотрел на Егенмета:
- Похоже, они переложили деньги.
- Почему ты поехал этой дорогой?- спросил Гырма.
- Артык сказал, что надо надежно спрятать груз. А пле¬мянник предложил отвезти его к сорока красавицам. Я понял, что это та крепость.
Солнце уже было в зени¬те, когда показалась величе¬ственная Кырк-Гыз-кала. Посовещались и решили схо¬ду идти на штурм предполагаемого логова разбойников. И вдруг чайханщик встрепе¬нулся и предложил:
- Пустите меня одного. Я попытаюсь уговорить их сдаться. Только назову ваше имя, Егенмет-ага, как они сложат оружие.
И потянулись минуты ожи¬дания. Егенмет хмуро глядел под ноги и уже был готов рвануть за узды своего коня, как из крепости выехал всадник. Они узнали в нем рыжего ми¬лиционера. Он махнул рукой, как бы приглашая бывших своих спутников приблизить¬ся к нему. Как тут было Егенмету и следователю не схва-титься за оружие. Они тронули коней. Рыжий повернулся и медленно пересек ворота, за ним въехали и наши пресле¬дователи. И сразу же картина прояснилась.
У северной внутренней сте¬ны находились три человека. Один крупный, с огромными сапожищами, вероятно Артык, лежал накрытый его же, развернутым кушаком. Егенмет приподнял платок и увидел оскаленный взгляд мертвого человека. Рядом сидел связанный племянник чайханщика, затравленно на¬блюдавший за приближением новых людей. Чуть поодаль стонал милиционер Зерипбек.
Рыжий заботливо нагнул¬ся и поправил повязку на гру¬ди, которая уже почти полностью пропиталась кровью. Зерипбек что-то прошептал
- Вас, следователь, - гром¬ко позвал милиционер, Бегенчбай, - брат что-то хочет ска¬зать.
- Не вините моего брата. Он здесь не причем. Это все я виноват, поддался на уговоры. Этот разбойник, - милиционер ткнул пальцем в сторону мертвеца, обещал дать мне на калым. Как здесь не согласиться, когда моя Акбиби не может соединиться со мной вот уже много лет. А когда одумался, то надо было встать на одну сторону. Я и встал. Запишите эти мои слова.
Раненый говорил уже с трудом. Но в последние для себя мгновения жизни он приподнялся и указывая взглядом на какой-то почти невидимый лаз в стене крепости, сказал:
- Деньги там.
И закрыл глаза.
- Да, все суета сует, - тихо сказал Егенмет, - но не это жизнь. Нет, не это.
Он посмотрел на затуманенное жаром пустыни небо и черты его лица сгладились, словно он увидел что-то очень важное и дорогое для себя.
Это было последнее его расследование.