В Берлине всё спокойно

Двигатель самолёта заглох, и вот я - в Берлине. 58 лет назад я, ученик шестого класса советской школы, писал немецкой девочке Монике из какого-то гэдээровского города, что очень хотел бы побывать в Германии.
Сравнения «здесь» и «там» начались с моих ног. В Шереметьево пришлось тащиться от экспресса с чемоданом почти полтора километра. В аэропорту Шёнефельд надо было лишь постоять в зигзагообразной очереди перед таможенным контролем.
Мой, прославленный музыкант по концерту в Ватикане, зять рад приезду нового родственника, потому что рада его жена. А это сильно обнадёживает. Дочь прижалась к моему плечу, давно не виделись. «Правда, здесь классно пап?»
А что сказать: первый раз за границей, всё классно!
Дорога от аэропорта до столицы Германии около 18 км. Бетонные заборы, посёлки с одинаковыми по архитектуре домиками, поля.
В Берлин въехали неожиданно, и так, словно пригород слегка расширился.
Прямые улицы, дома, в основном серые, но с эдаким стальным оттенком. Сказал себе: «Берлинская серость». Вспомнилась обличающая фашизм хроника, когда показывали огромные площади с массой орущих людей и серые прямоугольные здания.
Но вот перекрёсток улиц с белыми жилыми многоэтажными домами. В одном из таких живут мой зять и дочь. Аккуратные металлические таблички с именами жильцов в торцевом простенке от улицы к дворовой двери. Под фамилиями замочная скважина прямо в стене. Спрашиваю: что открывают и что закрывают? Оказалось, никто не знает.
Квартира большая, квадратов под 150. Облюбовал себе место на балконе.
Сверху улица смотрится курортной, кроме машин много одиночных велосипедистов. Под балконом ресторанчик. Столики всегда заняты. Радушный владелец сам принимает посетителей. Вся улица в каштанах и вязах. Уютно.
Три раза в сутки раздаются колокола ближайшей церкви.

Гид

Виктор при встрече с рукопожатиями показался молодым парнем. Он не хотел сегодня работать, но на него поднажали, и он приехал на машине, приспособленной для экскурсий. Гид демонстративно кашлянул и объяснил свои манёвры: он гриппозаразный. И меня, как виновника его разрушенных планов, посадил рядом: «У меня сегодня гнусавый голос».
- Лишь бы не оказался гнусавым характер, - ответил я. Слегка обиделся за чуть не рухнувшие планы дочери.
- Ну посмотрим, кто с таким характером окажется в итоге…
Выяснилось, что Виктор приехал в Берлин из Петербурга. Материал о Берлине и его истории знал хорошо. Было даже интересно. Мы, действительно, узнали о многих страницах Берлина достаточно подробно.
Но когда зашла речь о войне, о создании двух немецких государств, почувствовалось предвзятое отношение к политическим процессам: всё, что делал СССР, осуждалось гидом, все действия Запада были в его понимании верны и органичны.
Насколько было искренним настроение нашего гида, мы смогли судить по брошенной им с гордостью фразе о том, что в 1945 году на стене Рейхстага не было места от фамилий бойцов, расписавшихся на ней. Но его, Виктора, бабушке, удалось найти свободное местечко.
Расстались мы очень миролюбиво. И Виктору оказалось за 50 лет.

Нюансы

В каждой семье принято вспоминать те или иные истории, которые случаются, как предупреждения судьбы. Перед свадьбой, во время поездки молодых в Италии, у моей дочери украли сумку. Паспорт и другие документы пришлось восстанавливать. Процесс занял почти полгода, но он укрепил стремление влюблённых пойти под венец. И они зарегистрировались в Дании.
Моё прибытие в Берлин было важным, чтобы я, как отец, познакомился с родителями мужа. Они оказались милыми пенсионерами, работавшими в последнее время преподавателями. Так что, если иметь в виду, что по диплому я учитель, нас объединило гуманитарное образование. Но какой ценой оно нам дано? Наши родители прилагали все силы, чтобы выжить и себе и своему потомству. Ведь надо понимать, это были годы войны и время восстановления разрухи.
Именно тогда и проявлялась истинная суть человека.
Моя мама работала на раздаче хлеба, и вспоминала, как многие, особенно дети, теряли карточки, обрекая родных на голод. И помогала, рискуя свободой, а то и жизнью ради тех, кто с мольбой в глазах стоял часами у прилавка, пропуская бесчисленные очереди, лишь бы не возвращаться без хлеба.
А где-то в Германии в эти же годы, молодой парнишка Антон (дедушка зятя), работавший в шахте, набирал побольше хлеба, чтобы по пути в забой отдать его русским, угнанным на работу в хозяйствах немецких бюргеров. Военные власти «забывали» говорить о прокорме дармовой силы.
Об этом в семье моего зятя говорят, когда говорят об нравственных корнях её основателей. А мне позволяет говорить об общности судеб двух великих народов.


Ночи


Для сна мне отвели кабинет зятя. Ногами я лежал на диване к прекрасному чёрному роялю, головой – к стеллажу с книгами и забравшимся на самый верх большому бюсту Бетховена. Внизу у книжных полок примостился карликовый Карл II из гипса.
Остальные стены кабинета украшали картины, нарисованные Элен - бабушкой зятя. Очень интересные пейзажи.
А у самого окна висела картина «Оркестр из ада» художника-марксиста Йорга Иммендорфа, написанная явно в годы разочарования политикой, когда мир стал ему представляться наполненным чертями.
В столь экзотическом окружении засыпалось не просто, и я попросил дочь не выключать дальний свет.
Но однажды меня разбудил «нежный» сатанинский хохот под окнами. Оказалось далеко за полночь ресторан не был ещё закрыт и три немки, тыкая пальцами в айфоны друг друга, заразительно смеялись.
Я представляю их мужей или поклонников на телефонных фото!
Но всё-таки Берлин спал только на таких улочках, как моя. Сам город жил жизнью обычного мегаполиса и постоянно сновали машины спасения с известным истошным звуком.

Вечеринка

На свадьбу по-домашнему были приглашены родители, друзья и те, кто способствовал появлению в Германии новой семьи.
Отец зятя, постучав вилкой по звонкому бокалу, привлёк внимание. Он произнёс обстоятельную речь, что было хорошо принято. Когда я выступил экспромтом, мои переводчики, друзья дочери, затруднялись подобрать те или иные слова моего философского трактата о резонансной основе чувств. Это была квинтэссенция моего рассказа «Спас на родной крови».
Однако гости проявили вежливость и поаплодировали. Моя соседка, красивая пышная замужняя дама, сказала: «Зер гут!»
Когда она торкнулась в закрытую дверь туалетной комнаты, я , как мне казалось, вполне понятными знаками стал указывать на имеющуюся в глубине квартиры ещё одну ванную комнату. Как выяснилось со смехом, сначала гостья подумала о каких-то сексуальных намёках с моей стороны. Ну как я мог пойти на такое при её прекрасном муже?!

Уезжал я, обогащённый некоторыми знаниями языка, но на таможенном осмотре вместо "да", говорил "нет". Добрая тетушка-таможенница попеняла меня за это. А я так и не могу до сих пор понять, как можно было перепутать "Ja" c "Nain".

Стрижка

Сразу же после прилёта дочь решила меня постричь, хотя у меня короткий волос. Но подчинился искреннему желанию её всё начать с нуля.
До парикмахерской, в которой работала какая-то знакомая дочери, шли пешком. Это лучший способ знакомиться с городом: надо исходить его вдоль и поперёк. Так и получилось с Самарой, когда я искал себе работу.
Мы шли по улицам Берлина, читали их название, пытались понять логику их появления, ведь у каждого места проживания людей своя логика развития и она отражает характер народа.
На всём пути над нами «висела» на эстакадах внешняя трасса берлинского метро, проходящая ровно посредине проезжей части улицы.
Помещение парикмахерской, видно, несколько раз переделывали не только в соответствии со вкусами новых владельцев, но и характера экономических отношений, хотя, в итоге, всё возвращается к не слишком богатому вкусу арендаторов, которым надо срочно покрывать расходы.
Мы неплохо поговорили с мастером. Я узнал что-то о её судьбе, да и сам поделился своим кругозором. По мягкому произношению «г», «ч» и прочим фонетическим особенностям молодой женщины, понял, что она приехала из Украины. «Здесь гораздо дороже жить, - сказала она, - но… свободнее».

Мешанина

«Вся свобода немцев, - как-то говорила моя сестра, - в свободе работать». Она прожила в Восточной Германии около десяти лет. Это срок службы мужа. И сестра достаточно бегло говорит и читает по-немецки. У неё здесь осталось много друзей.
А моя очередная попытка приблизиться к этой стране произошла много лет назад, когда я привёз их сына в Брест, чтобы передать специально прибывшему на границу зятю. Мы хорошо посидели в ресторане гостиницы, а отпрыск, лет шести от роду, спал один в номере. Так сонного и всего в моче его увёз отец. «Наверное, тёща научила его сикать в постель», - бурчал он.
После проводов до КПП, я вернулся в свой номер и обнаружил, что у меня на подселении оказалась совершенно молодая женщина. В шоке от такого приключения, я не стал выяснять, было ли это простой случайностью, замыслом спецслужб или исполнением моих радужных мечтаний, но прощались мы с ней чуть ли не со слезами на глазах. Так как вся постель в номере была «помечена» племянником, нам пришлось спать на панцирной сетке, накрытой спальными одеялами.
После службы зятя мы встретились, и я вспомнил этот эпизод. «Это службы проверяли, - безапелляционно сказал он и добавил, - думаю ты переспал с немкой». «Но она хорошо говорила на русском», - заметил я. «А остальное всё было по-немецки? - ухмыльнулся зять. - Давай ещё выпьем».
Вот так серьёзное переплелось с нелепостями. Подобное происходит и с целыми народами.


Сходство

Сейчас некоторые учёные доказывают родство славян и арийцев. Знай об этом Гитлер ещё задолго до 1945 года пустил бы себе пулю в висок. Но во все века наши два народа всегда учились друг у друга. Торговали, но и воевали. Об этом говорил наш гид, если вернуться к образу Виктора в первой части заметок, поведал нам историю о том, что слово «Берлин» имеет славянские корни. Созданный при разделительной черте - река Шпрее - этот город в двух частях быстро развивался, после войны снова был разделён.
Боль от прошедшего всегда фантомна для немцев. Когда я разговаривал со сватом о моих литературных работах, я объяснил ему суть новеллы «Когда человеку любопытно умирать», в которой роль антигероя сыграл Сашка Белый по известным событиям на Украине. Чтобы объяснить, кто он такой, я применил слово «фашист», и зря. Свояк тотчас же замкнулся, а дочь посоветовала больше не употреблять таких слов в присутствии немцев.

Ещё я задумался над тем, что на самом деле страшнее: чисто физическое разделение через стену или моральное? Но сам вопрос показался нелепым, не может происходить сам процесс разделения без крови и страданий! И это отразилось на архитектуре. Памятники Фридриху Энгельсу и Карлу Марксу, ушли на запад примерно метров на 200, чтобы не портить вид на городок из средневекового прошлого Берлина.

Недавно Владимир Путин в интервью при вопросе о судьбе Германии, заявил, что у русского народа нет мстительности в отношении нынешнего поколения немцев. Я солидарен, потому что жизнь наших народов была настолько плотно переплетена, что сейчас лучше думать о положительном в наших отношениях!